Москва
И что только не сделаешь c обиды и гордости
Существует легенда, что толчком к строительству имения послужил спор Храповицкого с неким иностранным бароном.
Принимая Храповицкого у себя в роскошном замке, барон заметил, что русские не могут себе позволить построить нечто подобное, а Владимир Семенович, оскорбившись, решил доказать иностранцу, что тот не прав.
Через несколько лет барон был приглашен в гости к Храповицкому. Увидев конюшни, он воскликнул: «Что я вижу! Это же мой замок! Но почему здесь нет ни цветников, ни клумб?» На что удовлетворенный хозяин ответил:
«Они здесь и не нужны. Это всего лишь мои конюшни».
Действительно, лошади были страстью Храповицкого наравне с собаками. В его конюшнях находились лучшие скакуны заводов Головнина и Шереметева. Огромный двор предназначался для разведения птицы, любитeльницeй которой была сама хозяйка. Каретный двор был рассчитан на большое число гостей, а также для карет, дрожек, колясок и саней самого Храповицкого, которые он заказывал только у Петтерсона.
Замок барона
Снег, медленно кружась, пролетал мимо большого фонаря. Стекло в нем давно стало желтым от копоти и от этого свет, ложившийся на снежинки, становился каким-то особенно домашним и уютным.
К высокой замковой башне один за другим подъезжали экипажи. И свет многочисленных свечей мерцал за узкими и длинными в три этажа готическими окнами.
В гардеробной прибывших встречал старый слуга и, подавая ему тяжелые шубы, они с удивлением разглядывали плитку из настоящей майолики.
Гости проходили в огромную залу, где с потолка свисали многочисленные штандарты, а с резных балкончиков выглядывали озорные служанки. Люди во фраках и барышни в шуршащих шелковистых платьях рассаживались вдоль длинного полированного стола и смотрели на камин в зеве, которого ревело неистовое пламя, пожиравшее двухохватное полено.
С тихим скрипом открывались массивные двери, и слуги в расшитых ливреях пропускали хозяина. Начинался неторопливый приятный вечер. И снег за окном только добавлял ему уюту. В каждой комнат потрескивал камин, где простых староанглийских форм, а где и в стиле затейливого французского барокко.
И по всему замку бродили чуть слышные шорохи и вздохи. Это в стенах по многочисленным трубам пробиралась вода, наполняя комнаты приятным, мягким теплом. А высоко в баше деловито урчала двухтонная паровая машина. Чудо немецкой инженерной мысли.
Наверно таким, когда был этот замок. Я всегда пытаюсь представить как могло быть когда вижу нечто удивительное, но увы пережившее свой век. И стоящее в руинах. Но разглядывая остатки былой роскоши, я не чувствовал отчаянья. Казалось сказочный особняк лишь на пороге своего возрождения к новой, быть может еще более роскошной жизни.
Так что скорей бы нашлась хозяйская рука, чтобы прикоснуться к этому месту.
