«Степь - это тажа тундра, только трава другая.»
Тандра

Размышления о том, как рождаются идеи

Я сидел дома, в теплом мягком кресле, поглаживал мурчащего кота и вспоминал перипетии последнего путешествия. И все-таки мне самому интересно, а вот как рождается идея поездки. Например, как это было в последний раз. Я сидел дом, в мягком теплом кресле, ну как обычно, кот тоже был на месте… так, помню за окном валил снего - дождь и мне вдруг захотелось солнышка и тепла и вообще вырваться из города, и ощутить безграничные открытые пространства.

-«Гм, наверное все –таки это юг. Говорят там есть такая вещь, -- степь. Нечто абсолютно ровное, где даже кусты не растут. Только трава. Интересно. »

Палец по карте движется вниз.

-«Ага, вот рядом с Каспием есть страна -- Калмыкия, там живут потомки монгольских племен, оставшиеся после последних великих походов. Столица ‘ Элиста ’ . Какое интересное имя, очень яркое... Так, природный ландшафт степи и полупустыни… Гм, сайгаки… ага, жители исповедуют буддизм и играют в шахматы. Интересно, а не махнуть ли на праздники в степь?... А, махнуть!».

О разных окружных дорогах

На своем пути я повидал множество объездных дорог разных городов. В основным, это широкие магистрали во много рядов, изобилующие милицейскими постами и отличающиеся бетонным разделителем. Встречаются конечно, дорожки на манер объездной Великого Новгорода, дорожки с которой лучше не связываться и вовсе, ибо разбитая двух рядка конечно никак не может сравнится с широкими и пустыми улицами самого города.

Объездную дорогу на Волгоград мы искали долго и безуспешно. Причем все вокруг говорили что вот она… Она здесь, рядышком, и вот прямо сейчас мы по ней поедем в Элисту. Народ уверенно находил ее на картах, где красавица была обозначена никак не уже МКАДА, и под это дело пытался решительно свернуть в городской аэропорт.

В отчаянных поисках мы углублялись все более за городскую черту… пока не нашли красавицу, величественно и степенно шествующую через город, вытянувшийся вдоль великой реки.

О прекрасной Степи и о том какого цвета там трава

Совершенно неожиданно, совершив очередную замысловатую петлю по улицам и проспектам Волгограда, мы оказались на неширокой дороге волнами уходящей в степь. Степь это такая равнина с травой. То есть я хочу сказать, что там есть только трава и равнина. И еще цветы. Маленькие красные маки покачивались среди кустов чего-то жухлого, и синие колокольчики кивали им в ответ. От сочно зеленого до пасмурно темно-коричневого, с проплешенными рыжего песчаника, шел перебор цветов, той красоты, что раскинулась вокруг. Сверху равнину накрывала шапка синего неба, и летя 140 км/ч по прямой как стрела трассе возникало ощущение что на самом деле ты стоишь на месте, а равнина сама медленно проворачивается под колесами машины. Безумный бескрайний серо -зеленый - рыжий ковер с асфальтовым росчерком дороге и игрушечная машинка катящая из одного угла комнаты в другой.

Иногда в эту гамму вплетался белоснежно – белый. Высохшие озерки, оставляли солевые пятна. Соль ложилась на траву и повисала на ней гроздьями кристалликов, собиралась в крошечные пирамидки, образуя приличные по размеру белые поля. Для москвича вид такого количества соли, производил эффект сродни виду снега на оседлого эфиопа. В Элисте нас уже ждали, и не смотря на скоростной марш я периодически обнаруживал хвост колонны разбредающийся по равнине в поисках маков, тюльпанов, соли и прочих красот.

О степном городе Элиста и о почитании Остапа Бендера

Дорога неожиданно вильнула и мы оказались на вершине небольшого холма, с которого открывался вид на Элисту. Посреди степи раскинулся город. Он здесь был совершенно неожиданен и загадочен. Посреди пустынной степи он смотрелся как зачарованный мираж. С шахматным поселком Нью-Васюки, сошедшим из книжки про Остапа Бендера, памятником этому пройдохе и настоящими буддийскими храмами. Внизу при въезде в город стоял памятник Т34, наследие войны и милая девушка Вера, корреспондент местной газеты, взявшая на себя тяжкий труд быть нашим гидом по городу.

Наступал вечер, накрапывал мелкий дождик, маленькая колонна из трех Патриков втянулась в город. Вера подробно и с большим чувством рассказывала про Элисту, а мы хаотично метались между невысокими домиками с маленькими садиками и парками. Из сумерек то выглядывал совершенно Бутовский спальный район с памятником незабвенному Остапу во дворе, то яркая, нарядная центральная улица города, или из полумрака выступала громада храма, плывущая в свете прожекторов. Поселок Нью Васюки, он же пригород показался просто дачным поселком для богатых. Такие же небольшие замки, немного вычурные, немого безвкусные, но дорогие и чем-то очень наивные. Было полное ощущение, что рядом шумит Рублевка. Это чувство усиливалось, обилием свежих иномарок с 117 регионом. Дворец шахмат, чем-то напоминавший Дворец Пионеров из детства, с мраморным торжеством принял нас, и мы боясь наступить на расставленные вокруг фигуры, бродили по залу со странным чувством. Меня же более изумила огромная винтовая лестница с часами, сродни часам на старых железнодорожных вокзалах.

Ушатавшись по городу и его центру, мы закинули Веру и ее подружку на какой-то рок концерт, а сами устроились в центральной гостинице и уснули без задних ног. Снились шикарные восточные девушки из гостиницы, приносящие напитки, протяжные голоса буддийского храма и тонкий шелест ветра в степи.

О великом Храме и его строителях

Храм сиял под лучами солнца. Он искрился красной охрой и сусальным золотом, зеленым изумрудом и белым мрамором. Он весь был как большая детская игрушка нечаянная забытая на городской улице. Большие барабаны медленно проворачивались вознося незримые мантры божествам, колокольцы тоненько пели на ветру и многочисленные поломники переговариваясь шепотом дружно разувались у входа. Буддийский храм это памятник учителям. Людям уже, для многих непосвященных безвестным, но благородным, что чувствовалось, даже не смотря на простоту скульптурного портрета. Их было много, достигших просветления, понявших истины, которые многие осознать не смогли. И вот они, сидя полукругом ведут неспешный разговор в вечности о человеческих душах. Каждый в своей отдельной беседке. А в центре был тот, о ком лучше смолчать, ибо энергетика этого места такова, что захлестывала через край.

А еще были живописцы. Простые люди с восточными чертами лица в грубых домашних штанах и рубашках, они тонкими – тонкими кисточками делали бесконечные рисунки по всем стенам, выписывая сантиметр за сантиметром все стены от пола и до потолка.

И эти рисунки загадочными пятнами и линиями, вязью покрывали все вокруг, и разглядывать их можно было бесконечно, ибо детали этой росписи имели точность книжной гравюры.

Осмотрев храм, и наскоро собравшись, мы двинулись дальше в великие степи. Прибыв в поселок Яшкуль, мы как и планировали, свернули в девственную степь в сторону Меклекты, с тем чтобы как и планировали встать на маршрут трофи – рейда в сторону поселка Комсомольский. В принципе все шло совсем не плохо, за исключением одной небольшой детали, -- дорогу через степь кто-то асфальтировал...

О первом выезде в необитаемую степь

Атлас автодорог России вещь очень загадочная, и уже не в первый раз я сталкивался с тем, что не совсем ясно какой именно России автодороги в нем изображены. Правда в основном приходилось сталкиваться с ситуацией когда нарисованная дорога шириной не менее федералки да еще и с номером на деле отсутствует или является лесной грунтовкой, а вот так чтобы была нарисована грунтовка, а на деле шикарный асфальтовый тракт, такое было впервой.

И в некотором обалдении мы покатили по «внедорожной» трассе. Видимо сей промах несколько выбил меня из колеи и я упустил один важный момент. Дело в том что в женщине заложена тяга ко всему живому. И если немного ослабить внимание эта тяга немедленно дает о себе знать… Еще до отъезда то один то второй симпатичный участник нашей экспедиции подходил с вопросом относительно сайгачей фермы. Я запомнив что сей важный артефакт стоит найти, более же был озадачен самим маршрутом. И вот теперь сей вопрос встал, со всей своей актуальностью. Я и моргнуть не успел как колонна, ведомая женской тягой к зверушкам, веером рванула в открытую степь. Причем половина участников была вдохновлена идее сафари, а вторая, увидеть приласкать и … накормить! Я же просто пытался судорожно понять, что есть интересного в здоровой носатой и пугливой антилопе.

Над космами жухлой травы нависало огромное железное колесо. Оно жалобно скрипело покачиваясь в руках ветра, иногда в глубинах металлического рукова, на которое оно было одето рождался долгий протяжный стон. Эта брошенная деталь поливочной машины уже никогда не примет в себя мутную воду из пересохшего канала, она стала просто ненужным старым ломом, болтающимся здесь с начала времен. Такая же покосившееся хибара, разбитая колесная техника и два типа неясного предназначения венчали сей дикий подлинно сталкерский пейзаж.

-«Это чабаны!» пронзительный крик застал косматый народ врасплох и явно выдернул если не из нирваны, то из состояния более чем к ней близкого.

- «Сайгаки! Где… где они, где их вы пасете?!»

Ребята окончательно пришли в себя и отпрыгнули в сторону. Три громадных, одинаковых джипа, вздымая клубы пыли резко оттормозились на их участке, дверцы распахнулись, и на них с дикими воплями ринулся женский десант. По лицам чабанов явно читалось полная готовность выдать под маркой «сайгак» всех овец из небольшой отары мирно жующей неподалеку, но себя самих любимых в комплекте к баранам. Вращая руками как ветряные мельницы и тыча пальцами во все стороны, включая верх и низ, им как то удалось убедить нас в том что ферма недалеко и находится «там», вдоль дороги.

И мы рванули вперед. Дорога петляла среди маленьких холмиков, отчаянно пылила, пока не вывела нас к широкому арыку, вдоль которого росли высоченные камыши. Где то через него должен быть брод и мы чуть не ссыпались в глубокий канал, возымев мудрую осторожность в последний момент.

Летя вдоль канала в поисках переправы, я видел вдалеке, на горизонте, некие белые пятнышки, более кажущиеся миражом в степи.

-«Опять бараны», успел подумать я, в который раз прилаживая рулем передние колеса к рыжей колее, так сноровисто из под них выпрыгивавшей.

Через несколько минут, петляя вслед за дорогой, мы выскочили к брошенной чабанской стоянке. Кирпичный домик с заколоченными окнами, кучи железного мусора и бараний череп, все что нам удалось найти.

-«А здесь по карте больше нет дорог. И лэп здесь тоже заканчивается»

И верно, частокол покосившихся столбов, сопровождавший нас по степи неожиданно обрывался и последний уныло нависал над каналом… Впереди был неширокий канал и степь волнами уходящая за горизонт. «Это такой конец света. Дальше ничего нет, только трава». Возникало ощущение будто в компьютерной игре вышел за границу карты. Больше ничего не будет, только всеведущая машина будет продолжать повторять один фрагмент ландшафта, буро – зеленая трава, солнце, купол голубого неба и тонкое пение ветра…

Вторая чабанская стоянка была куда как богаче первой. За хорошим дувалом открывался настоящий восточный сад, увенчанный флагом республики, и черной иномаркой немецкого происхождения.

С нами братались, хотели напоить, хотели объяснить, что для сайгаков нужно хотя бы иметь разрешение из «белого дома» или на худой конец приобрести его на месте. И очень интересовались марками наших ружей. Видимо надеясь получить сведенья о последней московской моде. Но после получаса криков подпрыгиваний на месте, осмотра куска камня которого все прозвали «скифской бабой» и здоровой кабаньей головы, «чабаны» поняли, что нам было нужно «только посмотреть» и со вздохом неприкрытого разочарованья, нам выдали мешок рыбьих голов и проводника.

Головы пахли рыбой, а проводник угрюмо вывел нас к каналу обратно и ткнув пальцем в белые точки на горизонте молвил

-«Там!».

Его палец точнехонько указывал на ту низинку, где я давеча видел своих «баранов»…

Близился вечер. Степь окрашивалась алыми всполохами заката, погружаясь в чернильную синеву ночи. Прорезая фарами ткань мироздания мы плыли по ночной степи. Встревоженные звери выскакивали из под колес и некоторое время неслись перед машиной, пока отчаянным рывком не прыгали в темноту. До трассы добрались поздно, а до забавного городка Лагань уже глубокой ночью, где обессиленные рухнули спать.

О камышах и верблюдах на цепи

Утро нас встретило противным дождиком и 15 километрами не исследованных береговых камышей, за которыми прятались погранцы и загадочное Каспийское море. Но увы, искать лодку под дождем никто не захотел, а вот тепла и еды хотели все. Посему борясь с дождем пылью и недосыпом, мы рванули в славный город Астрахань.

Узкие улицы, спокойное течение закованной в набережную реки, кремль белой громадой плывущий над городом, все это очарование и банальность наших провинциальных городов. Они милые, и можно бесконечно бродить по кривым улочкам фотографируя деревянные срубы и каменные церкви не замечая как переходишь из одного города в другой и не чувствуя отличий пока не наткнешься на характерное только для этого города место. Наверно таким местом в Астрахани для нас стало кафе Фрегат, отныне увековечивавшее себя наивным футбольным пафосом и полным неумением обслуживать народ. Мне же более запомнились резные кованные решетки, ленивая река, тенистые бульвары, которые впрочем я видел где-то еще…

И вот патры опять рвут сквозь ночь уже домой в любимый стольный город, вторая смена валяясь на матрасах спит, и разглядывая потолок, я вспоминал Элистинскую эпопею и виделся мне верблюд. Закованный в неуместные кандалы лохматый странный зверь с огромными печальными глазами и натянутым выражением на морде.

Мы ехали домой, позади нас оставалась степь, с барханами засаженными травой, верблюдом на цепи, и тонким пением ветра в свежее построенных буддийских храмах.

Фото Мои и Лисёнка